Ты когда-нибудь видел, как рождается цвет? Я – колорист. Не художник, не дизайнер. Я тот, кто создает краски. Но не те, что продаются в баночках. Я добываю пигменты из земли, из камней, из растений. Моя палитра – это вся планета. Охра из французского Прованса, зеленая земля из Вероны, ультрамарин из растертого в пыль лазурита. Я могу неделями искать нужный оттенок коричневого в глине заброшенного карьера. Моя мастерская – это сотни баночек с порошком, каждый из которых пахнет по-своему: один – пылью, другой – морем, третий – металлом.
Моя мечта – восстановить рецепт легендарного пурпура Тира. Того самого, что в древности стоил дороже золота. Его добывали из желез моллюсков-иглянок. Тысячи моллюсков на один грамм краски. Я десять лет шел по этому пути: изучал античные тексты, выискивал упоминания, экспериментировал. И вот – озарение. Я понял, что секрет не только в моллюсках, но и в протравке, в особом составе морской воды определенного района. Все сложилось. Я нашел инвестора – владельца модного дома, помешанного на аутентичности. Он дал денег на экспедицию. Я поехал на крошечный греческий остров, последнее место, где еще водятся те самые моллюски.
Месяц я провел в хижине на берегу. Собирал, экспериментировал. И у меня получилось! Я получил несколько граммов пигмента. Не ярко-фиолетового, каким его изображают сейчас, а глубокого, бархатного, живого цвета, который менялся при разном свете. Это была сенсация. Я летел обратно как на крыльях. Вся моя жизнь вела к этому моменту.
В аэропорту, при досмотре, мой багаж потерялся. Пропал. Исчез. Исчез чемодан с лабораторными журналами, пробами и тем самым пурпуром. Все. Десять лет жизни. Мечта. Доказательства. Авиакомпания разводила руками: «Расследуем». Инвестор требовал отчет. А я не мог ничего предъявить. Ни грамма. Только свои восторженные рассказы, в которые через неделю уже никто не верил.
Я был уничтожен. Это было хуже, чем крах. Это было стирание. Стирание меня как специалиста. Я стал тем чудаком, который рассказывает сказки о потерянном пурпуре. Меня перестали воспринимать всерьез. Заказы иссякли. Я сидел в своей мастерской, полной баночек с обычными, «смертными» красками, и не мог прикоснуться к ним. Всё казалось серым, убогим. Запах земли, который я так любил, теперь вызывал тошноту.
В одну из таких ночей, когда отчаяние стало физическим, давящим грузом, я искал в интернете хоть что-то, что выдернет меня из этой трясины. На форуме реставраторов, где когда-то меня уважали, кто-то в похожей ситуации отчаяния написал: «Брось ты эти краски, иди в
вавада казино, развейся хоть как-то». Раньше я бы счел это оскорблением. Сейчас это прозвучало как совет утопающему.
Я зашел. Вавада казино. Ничего общего с миром тонких материй, с запахами и тактильными ощущениями. Чистая виртуальность. Я зарегистрировался. Внес последние деньги, которые были на карте. Это был не расчет. Это был жест – перечеркнуть все, начать с чистого, цифрового листа. Я выбрал игру с самыми простыми, почти примитивными символами. Что-то про фрукты. Мне было плевать. Я просто нажимал кнопку, наблюдая, как крутятся эти яркие, бездушные картинки. Это была медитация наоборот. Не уход в себя, а бегство от себя.
Я проигрывал, поднимал ставку, снова проигрывал. Я приближался к нулю. И в тот момент, когда на счету оставалась сумма на одну, последнюю попытку, я поставил всё. Я нажал спин и откинулся на стул, ожидая закономерного финала. Финала моей карьеры, моей мечты, моей веры в себя.
Барабаны завертелись и замерли. На экране выстроилась комбинация. Заиграла музыка. Яркая, но не раздражающая. И цифра на счету… она не просто выросла. Она умножилась. Она достигла суммы, которая в несколько раз превышала мой потерянный грант. Суммы, которой хватило бы на десяток экспедиций.
Я не поверил. Я вышел и зашел снова. Деньги были там. Я не чувствовал радости. Я чувствовал шок. Глубокий, пронизывающий шок. Это было не везение. Это было… искупление. Возможность. Шанс начать все заново, но уже с новыми знаниями, с новой осторожностью.
Я не поехал за пурпуром. Я понял, что гнаться за призраком – бессмысленно. Я вложил эти деньги в свою мастерскую. Купил лучшее оборудование для анализа пигментов, нанял помощников. Теперь я не ищу одну краску. Я создаю новые. Я стал не охотником за легендами, а творцом.
И знаешь, что самое ироничное? Однажды, работая с образцом глины из Северной Африки, я случайно получил оттенок, почти идентичный тому потерянному пурпуру. Случайно. Просто смешал два компонента при определенной температуре.
Сейчас я иногда захожу в вавада казино. Не для денег. А как в место силы. Как в напоминание о том, что иногда вселенная забирает у тебя одно сокровище, но дает карту, чтобы найти другое. И самое главное сокровище – это не пигмент в баночке, а возможность творить дальше. Несмотря ни на что.
